Вышитая жизнь Арендтов. История семьи знаменитых врачей и художников

Представители династии Арендт внесли большой вклад в развитие медицины, изобразительного искусства и даже воздухоплавания. Мария Арендт, художница по вышивке и график, рассказывает двухвековую историю своей семьи через работы, представленные на выставке в Московском музее современного искусства «Шито-крыто, или Текстильная архитектура». О прошлом и настоящем династии Арендт — в совместном материале с агентством «Мосгортур».

Врач императора, друг Пушкина

Николай Арендт пошел по стопам отца, штаб-лекаря Федора Арендта, и стал одним из самых известных российских врачей своего времени. В 1805-м он окончил Императорскую медико-хирургическую академию, а после учебы получил распределение в генеральный госпиталь Санкт-Петербурга. Там он проработал недолго — уже через семь месяцев молодого доктора призвали в Навагинский пехотный полк, в составе которого он участвовал в Отечественной войне 1812 года. Николая Федоровича назначили главным врачом военного госпиталя, он был незаменим во время походов и сражений, а за операцию по трепанации черепа в полевых условиях Арендт получил чин старшего лекаря I класса.

После войны хирург остался во Франции — работал главным врачом русского оккупационного корпуса, читал лекции в Сорбонне. В 1816-м он вернулся на родину, еще через 11 лет вышел в отставку, но любимое дело не бросил — стал консультировать придворных врачей по болезни Николая I (у императора было сильное воспаление легких). Правителя вылечили, и через несколько месяцев он назначил Арендта своим лейб-медиком.

Среди пациентов этого врача были и известные писатели. Михаилу Лермонтову он оказывал помощь, когда тот получил травму ноги во время занятий верховой ездой, а с Александром Пушкиным был рядом после дуэли с Дантесом. Также врач был знаком с Николаем Гоголем.

В семье Арендтов и сегодня помнят историю дружбы Николая Федоровича и Александра Сергеевича. Она вдохновила художниц Марию и Наталию Арендт — прапраправнучек врача — на создание проекта «Другой Пушкин», который стал частью выставки «Шито-крыто, или Текстильная архитектура»: медицинские предметы соседствуют с чернильными приборами из коллекции семьи, а также с вышитыми портретами поэта. Еще здесь есть «Ценная бандероль» — виртуальная посылка с пенициллином, которую сестры отправляют своему предку для спасения великого поэта. Этот препарат в 1837 году еще не изобрели.

«В нашей семье было несколько поколений врачей, поэтому без медицины на выставке никак не обойтись. А через современное искусство мы решили спасти Пушкина», — объясняет Мария Арендт.

Врач и авиатор

Племянник и тезка Николая Арендта тоже был врачом — выпускником Императорской медико-хирургической академии. Он лечил Виссариона Белинского и Василия Жуковского. Когда в Персии началась эпидемия чумы, его направили в Тегеран в составе императорской миссии, а потом, уже дома, он написал диссертацию об этой болезни. Работа принесла ему степень доктора медицины. Арендт несколько лет проработал хирургом, но потом решил уехать из Петербурга в родной Симферополь, климат которого больше подходил ему по состоянию здоровья.

В Симферополе Николай Арендт увлекся воздухоплаванием. В свободное время он проводил эксперименты с воздушными змеями, изучал птиц, занимался созданием собственного летательного аппарата. Он написал несколько трудов на тему планеризма, среди них «Краткий очерк современного воздухоплавания», «О воздухоплавании, основанном на принципах парения птиц». Кроме этого, он ввел в широкое употребление термины «авиатор» и «авиация», заложил основы планирующего и парящего полета и изобрел безмоторный летающий аппарат.

О своей основной профессии он тоже не забывал: к нему часто обращались за медицинскими советами, и он никогда не брал за это денег. На свое новое увлечение ему приходилось тратить накопления, а также искать поддержки у государства. В 1877-м Николай Андреевич отправил в военное ведомство запрос с просьбой выделить ему две тысячи рублей на конструирование первого планера, однако ответа не получил. Он писал даже ученому-химику Дмитрию Менделееву, но тот не поверил в исследования медика. Кстати, это письмо тоже можно найти среди экспонатов — вместе с личными вещами Николая Арендта и гипсовым портретом, сделанным его внучкой Ариадной.

Несмотря на трудности, Арендт не отчаивался — он продолжал эксперименты над созданием моделей планера на свои деньги, до тех пор, пока совсем не разорился. Дом пришлось продать за долги, и врач вместе с семьей переехал в небольшое имение под Ялтой, где до самой смерти занимался медициной и проводил воздушные опыты.

Первый художник и скульптор

Ариадна Александровна Арендт стала основательницей линии художников в семье. Она всегда была влюблена в искусство, с ранних лет гостила в имении мужа тети, живописца Михаила Латри (внука мариниста Ивана Айвазовского). В 1928-м Ариадна окончила техникум изобразительных искусств в Симферополе и уехала в Москву — там ее ждал Высший художественно-технический институт. Девушка училась на скульптурном отделении, ее учителями были Владимир Фаворский, Иван Ефимов, Вера Мухина. Там же Ариадна познакомилась с будущим мужем скульптором Меером Айзенштадтом. В их отношениях не все было гладко, в своей книге «Искусство твое никуда не уйдет…» Арендт писала:

«Меер Айзенштадт был замкнутый, суровый человек, никогда не раскрывавший себя до конца. Когда мы учились во ВХУТЕМАСе, меня очень заинтересовала его “Обезьяна”, купленная впоследствии Третьяковской, и я с ним заговорила. Так мы познакомились… Его работы поражали необычностью, неожиданной трактовкой образа. Следует остановиться на работе “Физкультура”. Это задумавшаяся девушка в характерной позе, опять на нагромождении квадратиков и кубиков, напоминающих какие-то античные развалины, но, как ни странно, гармонично связанных между собой…»

Внучка скульпторов художница Мария Арендт перенесла часть композиции «Физкультура» на ткань — вышила фрагмент фонтана. Девушка на заднем плане сильно напоминает Ариадну. Также Мария увеличила и перенесла на ткань эскизы и наброски, сделанные знаменитым дедом, — у него была привычка рисовать на крошечных клочках бумаги, и чемодан с этим добром отлично сохранился.

В 1934 году у Ариадны и Меера родился сын, а еще через пару лет с художницей произошел несчастный случай: она попала под трамвай, когда спешила на работу. Молодая женщина, оставшись без ног, нашла спасение в лепке — ей она посвящала все время в больнице. Вскоре Ариадна решила расстаться с мужем, но одиночество продлилось недолго — в 1941 году в ее жизни снова появился скульптор Анатолий Григорьев, который был влюблен в нее много лет. Мария Арендт уделила внимание и этой истории. Она создала портрет бабушки, на котором женщина с палочкой то ли стоит, прислонившись к стене, то ли парит над полом. К гипсовой маске Ариадны, созданной Григорьевым, Мария прикрепила воздушную мантию, на которой вышила выдержки из дневников и писем скульпторов.

В конце 1940-х Григорьева арестовали за участие в «антисоветском теософском подполье» и приговорили к восьми годам лагерей. Ариадна все это время делала статуэтки на заказ, занималась созданием керамики и садово-парковой скульптуры, а еще изобрела свой метод монтажа скульптур из камней. В 1954-м ее возлюбленного освободили досрочно, они достроили дом в Коктебеле. До смерти Григорьева в 1986 году супруги попеременно жили то в Москве, то в Крыму.

Сестры-художницы

Сестры Мария и Наталия Арендт продолжили творческую династию. Их родители посвятили жизнь палеонтологии, но все равно не прервали «художественную связь»: Елена Евгеньевна написала книгу «Крымская сага. Арендты-Сонцовы — четыре поколения», а Юрий Андреевич занимается коллекционированием, увлекается искусством и скульптурой и по примеру своей матери Ариадны делает монтажи из камней. Мария и Наталия в детстве жили в городке художников на Верхней Масловке (небольшой комплекс из нескольких домов), много времени проводили в мастерской Арендтов и с юных лет принимали участие в выставках.

Наталия живет в Лондоне с 1991 года, но часто приезжает в Россию. По образованию она художник сцены, но также занимается живописью и скульптурой, устраивает выставки. Ее сестра Мария выбрала более «легкое» искусство — вышивку на ткани. Интересно, что в юности она хотела стать священнослужителем или врачом, но любовь к искусству победила. В этом есть заслуга бабушки Ариадны, которая занималась с внучкой.

«Когда-то я вышивала миниатюры, делала такую застенчивую графику. На одной из совместных с Наташей выставок я поняла, что мои работы среди огромных скульптур никто не заметит, надо что-то изобретать. Я стала вышивать миниатюры белыми стежками на черном фоне. Маленькое на огромном. С этого все и началось. Каждый стежок был вымерен, выстрадан, каждую работу я делала долго и тщательно», — рассказывает художница.

Многие работы она посвятила тому самому городку художников, в котором выросла, там же она живет и сейчас. Мария подчеркивает: изнанка произведений не менее важна, чем лицо. У ее работ всегда есть история, сюжет, и в какую сторону он пойдет, она оставляет решать зрителям.