Михаил Булгаков приехал в Москву в конце сентября 1921 года. Вместе с первой женой Татьяной Николаевной он поселился в квартире 50 в доме 10 на Большой Садовой улице. Это место впоследствии станет прообразом знаменитой коммуналки, фигурировавшей в разных произведениях Михаила Афанасьевича — от фельетонов до легендарного романа «Мастер и Маргарита». Сейчас квартира входит в число самых узнаваемых точек на культурной карте столицы.
В одной из девяти коммунальных комнат Булгаков прожил три года, работая журналистом. Сотрудничество с газетами и журналами помогало бывшему врачу сводить концы с концами. Первые несколько лет начинающий писатель активно публиковался в советских газетах «Гудок», «Накануне», «Рабочий», «Голос работника просвещения» и других.
Несмотря на разную направленность изданий, главными героями многочисленных булгаковских очерков, фельетонов и репортажей можно назвать Москву и ее жителей. Булгаков рассказывал читателям, как молодая столица восстанавливалась после Гражданской войны, как менялись ее облик, культурная программа, вкусы и нравы горожан. И Москва всегда была для Булгакова особым пространством.
Подробнее об этом mos.ru рассказал Иван Назаров, заместитель директора Музея М.А. Булгакова по музейной деятельности и развитию.
Фабрики и заводы
Самая ранняя и сохранившаяся до наших дней публикация Михаила Булгакова в газете датируется 1919 годом — это была статья «Грядущие перспективы» для белогвардейского издания «Грозный». В Москве он в конце 1921 года начал сотрудничать с газетой «Торгово-промышленный вестник», а первый его текст за подписью «М. Булл» вышел в феврале 1922-го в «Правде». Производственный очерк назывался «Эмигрантская портняжная фабрика». Автор задавал в нем неудобные вопросы. Например, как вполне процветающее предприятие может не предоставить условий для более или менее комфортной жизни рабочих? «Условия скверные действительно. Теснота, холод. Хотели мы осенью заготовить дрова, а нам сказали — но только дров нету. Кубы испортились, без кипятку сидели, пока не починили своими средствами. Прямо невозможно существовать. Нам бы нужно было хорошее коммунальное общежитие. Мы бы в нем сами наладили все как следует…» — писал Булгаков в очерке.
Затем в течение полугода писатель сотрудничал с газетой «Рабочий», где опубликовал около трех десятков репортажей о жизни сотрудников разных предприятий и очерк «Красный флаг» к годовщине Парижской коммуны. Любопытно, что многие московские достопримечательности, о которых пишет Булгаков, окружают нас и сегодня. Например, в репортаже «От мая к маю» писатель рассказывал, как получила свое имя кондитерская фабрика «Большевик».
«Эти темы могут показаться не совсем привычными для тех читателей, кто воспринимает Михаила Булгакова исключительно как автора романа “Мастер и Маргарита”, повести “Собачье сердце” и других популярных произведений. Однако Булгаков чрезвычайно разносторонний автор — Москва и жители города оказались запечатлены не только в “закатном” романе, но и во многочисленных очерках и фельетонах на страницах советских газет», — говорит Иван Назаров.
В течение нескольких лет Булгаков сотрудничал с газетой «Гудок» — сначала как литобработчик писем, а затем как штатный фельетонист. За это время на страницах главной железнодорожной газеты было напечатано свыше сотни булгаковских фельетонов. Там же работали многие известные писатели — Юрий Олеша, Илья Ильф, Валентин Катаев и другие.
Работа в «Гудке» вызывала у Булгакова противоречивые чувства и нередко воспринималась как помеха для подлинного писательства. В дневнике 27 августа 1923 года Булгаков отметил: «“Гудок” изводит, не дает писать». Через полтора года это чувство только окрепло: «Сегодня в “Гудке” в первый раз с ужасом почувствовал, что я писать фельетонов больше не могу. Физически не могу. Это надругательство надо мной и над физиологией». В то же время работа в «Гудке» сыграла заметную роль в жизни начинающего писателя — позволила обрести финансовую стабильность и находиться в литературной среде того времени.
Новый Брянский вокзал
В газете «Накануне» 25 мая 1923 года вышли «Путевые заметки», в которых Булгаков делился впечатлениями от поездки на скором поезде № 7 Москва — Одесса. Всякое путешествие начинается с вокзала, и автор не обошел вниманием Брянский (ныне — Киевский) вокзал, открывшийся в 1918 году. Впечатление на Михаила Афанасьевича он (на контрасте со старым) произвел самое благостное, в заметках говорится:
«Новый Брянский вокзал грандиозен и чист. Человеку, не ездившему никуда в течение двух лет, все в нем кажется сверхъестественным. Уйма свободного места, блестящие полы, носильщики, кассы, возле которых нет остервеневших, измученных людей, рвущихся куда-то со стоном и руганью. Нет проклятой, липкой и тяжкой ругани, серых страшных мешков, раздавленных ребят, нет шмыгающих таинственных людей, живших похищением чемоданов и узлов в адской сумятице. Словом, совершенно какой-то неописуемый вокзал. Карманников мало, и одеты они все по-европейски. Носильщики, правда, еще хранят загадочный вид, но уже с некоторым оттенком меланхолии».
Несмотря на то что фельетоны и репортажи Булгакова не так популярны, как «закатный» роман «Мастер и Маргарита», его opus magnum, поклонники его творчества с легкостью обнаружат узнаваемый авторский стиль и юмор.
Трамваи и пассажиры
В булгаковских очерках начала 1920-х неоднократно говорится о трамваях: автор писал, как ведут себя пассажиры на остановках и в самом транспорте.
«Внутри кондуктор, кондукторша и трое пассажиров. Трое ожидающих сперва машинально становятся в хвост. Но вдруг хвост рассыпался. Лица становятся озабоченными. Локтями начинают толкать друг друга. Один хватается за левую ручку, другой одновременно за правую. Не входят, а “лезут”. Штурмуют пустой вагон. Зачем? Что такое? Явление это уже изучено. Атавизм. Память о тех временах, когда не стояли, а висели», — говорится в одном из очерков.
С юмором Булгаков рассказывал и о тех, кто с помощью общественного транспорта пытался решить квартирный вопрос. В фельетоне под названием «Площадь на колесах» рассказывается, как один пассажир попытался перехитрить систему и «прописался» в трамвае:
«Завесили одну половину — дамское — некурящее. Рамы все замазали. Электричество — не платить. Утром так и сделали: как кондукторша пришла — купили у нее всю книжку. Сперва ошалела от ужаса, потом ничего. И ездим. Кондукторша на остановках кричит: “Местов нету!” Контролер влез — ужаснулся. Говорю, извините, никакого правонарушения нету. Заплочено и ездим».
В тексте упоминается знаменитый трамвай «Аннушка», ходивший по самому популярному городскому маршруту с декабря 1911 года. Булгаковская Аннушка с маслом тут совершенно ни при чем — трамвай получил название из-за того, что ездил по Бульварному кольцу, которое раньше называлось кольцом А. Но если вы все-таки хотите встретиться с героиней, то советуем обратить внимание на рассказ 1922 года «№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна». Там из-за нее сгорит знаменитый дом на Большой Садовой. В 1912-м, кстати, на Садовом кольце открыли маршрут Б — он получил название «Букашка».
Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка
Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка — первый прототип ВДНХ — прошла на территории нынешнего Парка Горького. Для нее построили 255 павильонов, над которыми трудились знаменитые архитекторы Федор Шехтель, Иван Жолтовский, Алексей Щусев, Эль Лисицкий, Константин Мельников и многие другие.
Булгаков отправился на выставку по заданию газеты «Накануне» и в результате появился очерк «Золотистый город». Вот как Михаил Афанасьевич описывал выставку:
«От Дома крестьянина до берегу реки больше вглубь, в зелень, к Нескучному саду. Неузнаваемое место. По-прежнему вековые деревья и тени, гладь пруда, но в зелени белые, цветные причудливые здания. И почти изо всех пыхтенье, стрекотание, стук машин».
Помимо описания происходящего, а описывает он и павильоны, и цветочный портрет Ленина, и работу экскурсоводов в Доме крестьянина, и гидропланы, и, самое главное, людей, которые пришли на выставку, Булгаков должен был отметить качество многочисленных блюд, которые там подавали, — и сделал это с блеском.
«И тотчас возле него начинает приветливо пахнуть шашлыком. <…> Пельмени ворчат у печей. Жаром веет. Хруст и говор. Едят маслящиеся пельмени, едят какой-то витой белый хлеб, волокут шашлык на тарелках», — говорится в очерке.
Когда заведующий финотделом газеты спросил, компенсацию за какие расходы хочет получить автор, Булгаков не растерялся. Счет у него был уже заготовлен, и там значились затраты на ознакомление с блюдами и напитками разных республик — обеды, ужины, закуски, дегустации вин. Но больше всего ошеломило заведующего, что «гомерический счет на шашлыки, шурпу, люля-кебаб, на фрукты и вина» был за двоих. «Без дамы я в ресторан не хожу, — невозмутимо сказал Михаил Афанасьевич, — а в фельетоне отмечено, какие блюда даме пришлись по вкусу!»
Московская погода
В 1920-е годы Михаил Булгаков вел дневниковые записи, отразившие значительное количество явлений. Рассказывал он и о лете 1923-го, которое выдалось на редкость дождливым.
«Лето 1923-е в Москве было очень дождливое. Слово “очень” следует здесь расшифровать. Оно не значит, что дождь шел часто, скажем, через день или даже каждый день, нет, дождь шел три раза в день, а были дни, когда он не прекращался в течение всего дня. Кроме того, раза три в неделю он шел по ночам. Вне очереди начинались ливни. Полуторачасовые густые ливни с зелеными молниями и градом, достигавшим размеров голубиного яйца», — сокрушался он.
Там же автор писал, что после потопов было тяжело перебраться с одного тротуара на другой. Извозчики помогали бедолагам только за деньги. Впрочем, на фотографиях, сделанных в то время, можно увидеть, что для многих москвичей сильный дождь не повод расстраиваться: непривычная погода может подарить и неподдельную радость.
Материал подготовлен совместно с Музеем М.А. Булгакова и Музеем Москвы
