В конце марта в Музее Москвы открылась выставка «Новые поступления. Сундук памяти», подготовленная писательницей, сценаристкой Мариной Москвиной и ее супругом художником Леонидом Тишковым. Авторы называют «Сундук памяти» выставкой-романом: в ее центре — повествование о жизни московский семьи Захаровых — Москвиных и вещи, хранящиеся в ней с начала ХХ века. К каждому экспонату Марина Москвина написала эссе, в котором истории из жизни ее предков и всех родственников вплетаются в историю страны.
Сегодня в рубрике «Истории вещей» — два экспоната выставки, связанные с тетей писательницы Анной, и сопровождающий их рассказ. Приводим его полностью.
Цвирко. Рассказ Марины Москвиной
Моя тетка Анна дожила до глубокой старости. Всю жизнь у нее на телевизоре простояла фотография, на которой они втроем — она, муж и сын — запечатлены вместе. Живописный портрет не смог бы подтвердить с такой убедительной неопровержимостью, что это мгновение — не воспоминание, не фантазия, не иллюзия, что они были на самом деле.
В снимке заключена центростремительная сила, которая показывает, насколько судьбоносной была их встреча. Но вскоре под давлением обстоятельств они друг от друга откажутся, а мальчик погибнет на войне. При всей видимой идиллии, глядя на эту фотографию, мы ощущаем тревогу, потому что знаем, что с ними будет. Вот сила фотографии и сила нашего взгляда.
.JPG)
Когда тетка Анна и Гергард Наполеонович поженились, они жили очень бедно, но счастливо... Со временем Гергард Наполеонович перешел работать в Кремль, в комендатуру помощником коменданта. Ему дали форму со «шпалами» на гимнастерке, кожаный портфель. Это был пик их жизни с теткой Аней. Хорошая квартира в Кремле, кремлевские продуктовые пайки. Анна ходила модная, наряженная. Сын Джемс надел тогда свою бабочку и кружевной воротник. Тетка Анна всем делала подарки, звала в гости, устраивала вечеринки.
И вдруг в Кремле начались аресты в связи с подозрением в шпионаже. Одним из первых (с таким-то отчеством!) арестовали нашего Гергарда Наполеоновича. Из отдельной кремлевской квартиры Анну перевезли в деревянный стоквартирный барак. Теперь она мыла полы, выполняла всю черную работу.
«Вы должны отречься от своего мужа и подтвердить, что он шпион, — сказали ей. — Если нет — вас тоже ждет арест и многолетняя ссылка. За сына не беспокойтесь — его сдадут в детский дом. Три дня на размышление».
Анна отказалась от Гергарда. Всю жизнь ее это страшно мучило. Когда я писала «Мусорную корзину для Алмазной сутры», я вывела ее на иную орбиту. Где все ее страшные раздумья и сомнения, все эти «да» и «нет» чудесным образом расплавились и растворились друг в друге. И ей открылся закрытый облаками и туманами берег, Чистая Земля, свободная от всех иллюзий и заблуждений.
