В войну многие артисты были эвакуированы, а многие вошли в состав фронтовых бригад. Но Москва по-прежнему нуждалась в культурной жизни, и она здесь была! В театрах продолжали ставить спектакли и даже премьеры – несмотря на холод, голод и бомбежки. Расскажем, как это было.
Большой замаскирован и готовит премьеры
С началом войны большинство артистов Большого отправились в эвакуацию в Куйбышев, где пробыли год и девять месяцев. В городе закипела театральная жизнь: давались премьеры опер и балетов, и в том числе настоящих шедевров, над которыми работали лучшие мастера того времени. Нельзя не отметить и историческое, первое исполнение Седьмой («Ленинградской») симфонии Шостаковича. Словом, в этом отношении куйбышевцам повезло.
Чего нельзя сказать о здании Большого в Москве – 28 октября 1941 года на него упала бомба. И это несмотря на то, что театр был замаскирован! Вместе с другими знаковыми объектами – Кремлем, конечно же, Библиотекой имени Ленина, Театром Красной Армии – его «спрятали» за декорациями, изображающими обычные жилые кварталы. Считается, что немцев это действительно сбило с толку, и город пострадал меньше чем мог бы.
Та часть труппы Большого, что осталась в Москве, продолжила играть спектакли – в филиале театра, даже в 1941 году. И это было очень важно, ведь он был – и остается до сих пор – одним из символов страны. Значительную часть средств, собранных с продажи билетов, отдавали на военные нужды.
Восстановительные работы начались зимой 1942 года, несмотря на морозы. В 1943 году театр ожил, и возвратившейся труппой открыл новую страницу своей истории оперой «Иван Сусанин»: она на долгое время стала главным спектаклем Большого.
МХАТ скучает по Москве
Труппа МХАТа также была эвакуирована из Москвы. В разлуке артисты тосковали, а больше всего – их руководитель, Владимир Иванович Немирович-Данченко. «Мне очень хочется в Москву, у меня там много дел с обоими театрами», – жаловался он. И писал властям с просьбой о скором возвращении: «Неясность дел в моих театрах требует моего приезда. Тяжело переживаю каждый день отсрочки».
Это произошло уже в 1942 году, и коллективу не терпелось приступить к работе. При этом Немирович-Данченко считал, что в военное время требования к себе у творческих работников должны быть самыми высокими. Всего за месяц МХАТовцы показали две премьеры – «Фронт» Корнейчука и «Кремлёвские куранты» Погодина. А также возобновили два спектакля – «Враги» Горького и «Три сестры» Чехова. Играли при переполненном зале.
В 1943 году МХАТ затеял удивительное для того времени начинание – организовал свою школу-студию. Идея принадлежала все тому же выдающемуся руководителю, однако сам он школу не застал, скончавшись через месяц после того, как объявил о своем замысле. Это стало своего рода завещанием. Николай Павлович Хмелев, следующий руководитель театра, приводил такие слова мэтра: «Я бы все силы свои отдал только школе, потому что это имеет огромное значение для искусства… Этому бы я посвятил остаток своей жизни».
Театр эстрады и миниатюр создает первую военную программу
Раньше всех военную программу запустил Театр эстрады и миниатюр. Премьера пьесы, которая называлась «Смелого пуля боится» – совсем как знаменитое стихотворение Алексея Суркова – состоялась 15 июля 1941 года. Также показывали политический шарж «Сон в руку». Сюжет его таков: Гитлер в ночном кошмаре встречается с крестоносцем, ханом Мамаем и Наполеоном. «Я болен?» – спрашивает он. Ему отвечают, что это определенно так и есть. В репертуаре были одноактная пьеса «Патриоты», фельетон «Собачий язык», песни и стихи. Актриса Рина Зеленая выступала с номером «О маленьких для больших», читала монологи детским голосом, пела песенки и частушки. Актрису любили и взрослые, и дети. Потом театр целый год провел на фронтовых гастролях. Он вернулся в Москву осенью 1942 и продолжал работать до конца войны. Первый спектакль по возвращению назывался «Москвичи-земляки». «Мы на фронте, на привале земляков своих видали. Там на фронте, где сраженья горячи, словно сталь в бою тверды, русской удалью полны дорогие земляки-москвичи!», – запевали артисты, проходя через зрительский зал на сцену.
Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко показывает балет, пока у немцев обед
Музыкальный театр был единственным, что почти в полном составе остался в Москве осенью 1941 года. Тогда в городе шли бомбежки, и труппа действовала рассудительно. Балерины и оперные певцы учились стрелять и дежурили в бригадах противовоздушной обороны, а первую «военную» премьеру провели днем, в то время, когда немецкие войска обычно обедали. Это был балет «Штраусиана». Поздней осенью и зимой спектакли продолжались. И хотя у артистов изо рта шел пар, «Прекрасную Елену» по-прежнему исполняли в греческих тогах. Театр работал всю войну. Москвичи и солдаты приходили смотреть «Риголетто», «Евгения Онегина», «Корневильские колокола» или «Виндзорских проказниц» и забывали на время обо всех своих тяготах.
Малый театр берет шефство над госпиталем и строит эскадрилью
Когда в Москву стали поступать первые раненые, Малый театр взял шефство над госпиталем «Марьина Роща». Артисты проводили по четыре концерта в день, общались с бойцами, помогали разыскивать их семьи и отправлять им письма. В октябре 1941-го театр эвакуировали, но он вернулся в Москву уже через год и занялся новыми постановками. В ноябре состоялась премьера «Фронта» по пьесе Корнейчука – о проблеме разных поколений на войне. Через год писатель Леонид Леонов отдал театру свою пьесу «Нашествие». У Малого вышел сильный и честный спектакль про всенародную борьбу. Это был большой успех. Деньги со спектаклей театр отдавал на нужды фронта, и к 1943 году у него накопилось достаточно средств, чтобы купить целую эскадрилью самолетов. Через год она была достроена и торжественно отправлена на фронт. На самолетах было написано «Малый театр – фронту». Артисты следили за судьбой эскадрильи, читали рапорты о сбитых вражеских самолетах, некоторые переписывались с пилотами.
В войну многие артисты были эвакуированы, а многие вошли в состав фронтовых бригад. Но Москва по-прежнему нуждалась в культурной жизни, и она здесь была! В театрах продолжали ставить спектакли и даже премьеры – несмотря на холод, голод и бомбежки. Расскажем, как это было.
Большой замаскирован и готовит премьеры
С началом войны большинство артистов Большого отправились в эвакуацию в Куйбышев, где пробыли год и девять месяцев. В городе закипела театральная жизнь: давались премьеры опер и балетов, и в том числе настоящих шедевров, над которыми работали лучшие мастера того времени. Нельзя не отметить и историческое, первое исполнение Седьмой («Ленинградской») симфонии Шостаковича. Словом, в этом отношении куйбышевцам повезло.
Чего нельзя сказать о здании Большого в Москве – 28 октября 1941 года на него упала бомба. И это несмотря на то, что театр был замаскирован! Вместе с другими знаковыми объектами – Кремлем, конечно же, Библиотекой имени Ленина, Театром Красной Армии – его «спрятали» за декорациями, изображающими обычные жилые кварталы. Считается, что немцев это действительно сбило с толку, и город пострадал меньше чем мог бы.
Та часть труппы Большого, что осталась в Москве, продолжила играть спектакли – в филиале театра, даже в 1941 году. И это было очень важно, ведь он был – и остается до сих пор – одним из символов страны. Значительную часть средств, собранных с продажи билетов, отдавали на военные нужды.
Восстановительные работы начались зимой 1942 года, несмотря на морозы. В 1943 году театр ожил, и возвратившейся труппой открыл новую страницу своей истории оперой «Иван Сусанин»: она на долгое время стала главным спектаклем Большого.
МХАТ скучает по Москве
Труппа МХАТа также была эвакуирована из Москвы. В разлуке артисты тосковали, а больше всего – их руководитель, Владимир Иванович Немирович-Данченко. «Мне очень хочется в Москву, у меня там много дел с обоими театрами», – жаловался он. И писал властям с просьбой о скором возвращении: «Неясность дел в моих театрах требует моего приезда. Тяжело переживаю каждый день отсрочки».
Это произошло уже в 1942 году, и коллективу не терпелось приступить к работе. При этом Немирович-Данченко считал, что в военное время требования к себе у творческих работников должны быть самыми высокими. Всего за месяц МХАТовцы показали две премьеры – «Фронт» Корнейчука и «Кремлёвские куранты» Погодина. А также возобновили два спектакля – «Враги» Горького и «Три сестры» Чехова. Играли при переполненном зале.
В 1943 году МХАТ затеял удивительное для того времени начинание – организовал свою школу-студию. Идея принадлежала все тому же выдающемуся руководителю, однако сам он школу не застал, скончавшись через месяц после того, как объявил о своем замысле. Это стало своего рода завещанием. Николай Павлович Хмелев, следующий руководитель театра, приводил такие слова мэтра: «Я бы все силы свои отдал только школе, потому что это имеет огромное значение для искусства… Этому бы я посвятил остаток своей жизни».
Театр эстрады и миниатюр создает первую военную программу
Раньше всех военную программу запустил Театр эстрады и миниатюр. Премьера пьесы, которая называлась «Смелого пуля боится» – совсем как знаменитое стихотворение Алексея Суркова – состоялась 15 июля 1941 года. Также показывали политический шарж «Сон в руку». Сюжет его таков: Гитлер в ночном кошмаре встречается с крестоносцем, ханом Мамаем и Наполеоном. «Я болен?» – спрашивает он. Ему отвечают, что это определенно так и есть. В репертуаре были одноактная пьеса «Патриоты», фельетон «Собачий язык», песни и стихи. Актриса Рина Зеленая выступала с номером «О маленьких для больших», читала монологи детским голосом, пела песенки и частушки. Актрису любили и взрослые, и дети. Потом театр целый год провел на фронтовых гастролях. Он вернулся в Москву осенью 1942 и продолжал работать до конца войны. Первый спектакль по возвращению назывался «Москвичи-земляки». «Мы на фронте, на привале земляков своих видали. Там на фронте, где сраженья горячи, словно сталь в бою тверды, русской удалью полны дорогие земляки-москвичи!», – запевали артисты, проходя через зрительский зал на сцену.
Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко показывает балет, пока у немцев обед
Музыкальный театр был единственным, что почти в полном составе остался в Москве осенью 1941 года. Тогда в городе шли бомбежки, и труппа действовала рассудительно. Балерины и оперные певцы учились стрелять и дежурили в бригадах противовоздушной обороны, а первую «военную» премьеру провели днем, в то время, когда немецкие войска обычно обедали. Это был балет «Штраусиана». Поздней осенью и зимой спектакли продолжались. И хотя у артистов изо рта шел пар, «Прекрасную Елену» по-прежнему исполняли в греческих тогах. Театр работал всю войну. Москвичи и солдаты приходили смотреть «Риголетто», «Евгения Онегина», «Корневильские колокола» или «Виндзорских проказниц» и забывали на время обо всех своих тяготах.
Малый театр берет шефство над госпиталем и строит эскадрилью
Когда в Москву стали поступать первые раненые, Малый театр взял шефство над госпиталем «Марьина Роща». Артисты проводили по четыре концерта в день, общались с бойцами, помогали разыскивать их семьи и отправлять им письма. В октябре 1941-го театр эвакуировали, но он вернулся в Москву уже через год и занялся новыми постановками. В ноябре состоялась премьера «Фронта» по пьесе Корнейчука – о проблеме разных поколений на войне. Через год писатель Леонид Леонов отдал театру свою пьесу «Нашествие». У Малого вышел сильный и честный спектакль про всенародную борьбу. Это был большой успех. Деньги со спектаклей театр отдавал на нужды фронта, и к 1943 году у него накопилось достаточно средств, чтобы купить целую эскадрилью самолетов. Через год она была достроена и торжественно отправлена на фронт. На самолетах было написано «Малый театр – фронту». Артисты следили за судьбой эскадрильи, читали рапорты о сбитых вражеских самолетах, некоторые переписывались с пилотами.
Москва
«Московская A Cappella». Победители 2024
SUP-карнавал
