Биография некоторых экспонатов московских музеев могла бы стать основой для книги — остросюжетного детектива или исторического романа. Эти скульптуры давно заняли свои места в прохладных музейных залах, и мы часто проходим мимо, не зная, какие истории скрываются за каждой. Самые интересные — в совместном материале mos.ru и агентства «Мосгортур».
Как из одной императрицы не вышло 40 бюстов Карла Маркса
Всем, кто бывал в музее-заповеднике «Царицыно», знакома мраморная статуя Екатерины II с неуловимой, как у Джоконды, улыбкой. 2,6-метровое изваяние императрицы не всегда стояло здесь, на царском месте парадного зала Большого дворца. Чуть менее 100 лет назад мраморную Екатерину, созданную легендарным скульптором Опекушиным, признали незначительной и едва не сдали в утиль.
Скульптура была создана в ноябре 1896 года — к столетию со дня смерти Екатерины II. Инициатором десятью годами ранее выступила Московская городская дума. Здание думы, ныне занимаемое Музеем Отечественной войны 1812 года, еще только предстояло построить, и место для памятника определили рядом, на Воскресенской площади (теперь — площадь Революции).
Зал заседаний Московской городской Думы. Фото 1908 года. Фото: tsaritsyno-museum.ru
Работу поручили скульптору Марку Антокольскому. Два варианта, разработанные им за четыре года, не были приняты, и от его услуг отказались. За это время поменялась и концепция: дума отказалась от идеи установки памятника на улице, где он бы мешал движению конки. Памятник было решено поместить внутри здания, строительство которого началось в 1890 году. Проектирование статуи императрицы доверили Александру Опекушину, который уже был известен по памятникам Пушкину в Москве и Петербурге и Лермонтову в Пятигорске.
«Памятник очень красив и эффектен, — сообщало на следующий день после торжественного представления скульптуры издание «Московский листок». — Статуя великой монархини изваяна из каррарского мрамора, постамент — из порфира, а основание — из серого финляндского гранита. Изображена императрица в порфире (мантия монарха. — Прим. редакции), с андреевской цепью на шее и с лентою того же ордена через плечо; в правой руке ее бронзовый вызолоченный скипетр, на голове малая императорская корона».
Творение Опекушина уцелело в горниле революционных событий и к 1924 году оказалось в Музее изящных искусств (с 1937-го — Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина). Там статую признали «не представляющей музейного интереса» и предложили продать «на условии вывоза покупателем». Об уровне проведенной оценки говорит следующий факт: в документах памятник значился как «статуя Екатерины II неизвестного скульптора», хотя Опекушин выбил свое имя на фронтальной части постамента.
Позже мраморная императрица переехала в Измайлово, на дачу известного советского скульптора Сергея Меркурова, возглавлявшего музей в 1944–1949 годах. Ему было предписано пустить четырехтонное изваяние на скульптуры революционных деятелей — пресса упоминала заказ на 40 бюстов Карла Маркса.
«[Скульптура] мне была предоставлена для использования мрамора под бюсты, но, когда я прочел имя Опекушина — автора памятника Пушкину, я решил оставить статую у себя», — писал Меркуров в феврале 1952-го, за несколько месяцев до смерти. Чтобы предотвратить уничтожение фигуры Екатерины, он тайно, под видом мраморного лома, отправил ее к своим друзьям в Армению, в Государственную галерею республики.
Простояв в Ереване до развала СССР, спасенная императрица вернулась в Москву лишь в 2003 году. Несколько лет реставраторы Третьяковской галереи и ГМИИ имени Пушкина потратили на то, чтобы вернуть ее былую красоту. Свое нынешнее место в «Царицыне» мраморная Екатерина занимает с лета 2007 года.
Как великого иконописца призвали на службу революции
В Государственном Дарвиновском музее хранятся не только чучела редких животных и объекты анималистического искусства. Увидеть здесь, например, можно гипсовую голову Андрея Рублева. Барельеф, изображающий самого известного русского иконописца, был создан скульптором Василием Ватагиным — основоположником отечественной анималистической школы и одним из основателей музея.
Долгое время Рублева не могли опознать — Ватагин был известен прежде всего по многочисленным скульптурным изображениям животных. Нетипичная работа появилась в его послужном списке благодаря принятому в 1918 году декрету «О памятниках республики», более известному как ленинский план монументальной пропаганды.
В. Ватагин. Голова Андрея Рублева
Согласно этому плану, по всей стране (в первую очередь в Москве и Петрограде) предполагалось установить памятники тем, кого можно было в широком смысле считать предвестниками революции. Летом 1918 года обнародовали список достойных. Большинство в нем составляли революционеры и общественные деятели прошлого, под номером один значился Спартак. Солидно выглядел перечень литераторов с Толстым и Достоевским во главе, представителей других видов искусства и ученых было гораздо меньше. Художников было упомянуто всего четверо — Рублев, Кипренский, Иванов и Врубель.
В годы Гражданской войны руки у скульпторов дошли далеко не до всех кандидатов. Памятники в те бедные времена, как правило, делали из недолговечных материалов. До наших дней дошли единицы. Фрагмент памятника иконописцу Андрею Рублеву, сохранившийся в Дарвиновском музее, — одна из таких редкостей.
В. Ватагин. Проект монумента Андрею Рублеву. 1918 год
Вот как описывал работу над ним Ватагин:
«В списке стояло имя Рублева, и я подал заявку на него. Этот памятник я задумал в форме архитектурной стелы шестиметровой высоты на основе из красного гранита и с бронзовой горельефной фигурой мастера на фоне белокаменной кладки в виде арки с мозаичной или майоликовой вставкой — изображением пятиглавого собора».
Памятник предполагалось установить рядом с Никольской башней Московского Кремля, но этот замысел так и не был воплощен. По воспоминаниям Ватагина, «была вылеплена и отлита из гипса (в помещении Дарвиновского музея) трехметровая фигура Рублева, от нее остались только фотография и проектный набросок».
Сохранился лишь тонированный под бронзу гипсовый барельеф в виде головы древнерусского иконописца. После смерти Ватагина обстоятельства его появления забылись, какое-то время барельеф значился в фондах музея как «Голова Homo sapiens». Лишь в 2017 году ему вернули имя Андрея Рублева.
Как один памятник классику занял место другого
Классиков в Советском Союзе очень ценили. Особенной любовью пользовался Пушкин. Дружба с декабристами, вольнодумные стихи, царская опала — чем не предвестник революции? 100-летие со дня смерти поэта в 1937 году отмечалось в СССР с большим размахом. В то время скульптор Василий Козлов задумал создать памятник «Пушкин на прогулке», гипсовая модель которого сегодня находится в собрании Государственного музея А.С. Пушкина.
В. Козлов. Пушкин на прогулке. 1936 год
Козлов не был рядовым советским художником. В 1920-е годы он занимал пост председателя Комитета скульпторов Петрограда, в 1927-м его памятник В.И. Ленину поставили перед «колыбелью революции» — Смольным дворцом.
Своего Пушкина он видел «волнующимся, стремительным», «смело двигающимся в века». Для передачи энергичного движения он изобразил поэта с тростью. Еще при жизни Пушкина этот аксессуар оброс легендами: Александру Сергеевичу приписывали большую физическую силу и поговаривали, что он ходит с пудовой тростью. В действительности трость весила четверть пуда, то есть четыре килограмма.
Идея памятника впервые пришла к скульптору в 1935 году. Местом для его установки Козлов изначально видел площадь Лассаля — «среди всего архитектурного ансамбля, связанного с годами жизни Пушкина, памятник в окружении домов, где Пушкин бывал и где жили его друзья Виельгорский, Карамзин, Вяземский, памятник в рамке зелени на фоне прекрасной россиевской архитектуры, ныне Русского музея».
Накануне юбилейных торжеств 1937 года объявили первый конкурс на памятник в Ленинграде. Работа Козлова на него не попала, но была у всех на виду — на Всесоюзной Пушкинской выставке в Историческом музее в Москве, поэтому обсуждалась в печати наряду с девятью конкурсными проектами.
И. Буев, Б. Иорданский. Плакат. 1937 год
Под установку памятника отвели стрелку Васильевского острова, но вписать свой проект в сложившийся архитектурный ансамбль с Ростральными колоннами и зданием Биржи никому из конкурсантов не удалось.
В 1938 году с тем же успехом провели еще один тур. В 1940-м умер Василий Козлов. В том же году обратились к его идее ставить памятник на площади Лассаля, как раз переименованной в площадь Искусств, но вскоре началась война. Очередной конкурс объявили в 1947 году. Три первых тура вновь окончились безрезультатно.
Победитель — им стал Михаил Аникушин — был определен лишь в 1951 году, а появился бронзовый Пушкин в сквере перед Русским музеем только в 1957-м — через 22 года после того, как Козлов представил себе на этом месте статую великого поэта.
Как в Германии поставили памятник невыездного советского скульптора
Когда в 1960-х годах скульптор Вадим Сидур начинал работать над циклом «Памятники», он вряд ли мог предположить, что через какой-то десяток лет эти работы действительно начнут появляться на улицах и площадях городов — и не только советских.
Вадим Сидур (1924–1986) родился в Екатеринославе (сегодня — украинский город Днепр, до 2016 года — Днепропетровск) в семье педагогов. Среди 11 тысяч евреев, уничтоженных немцами в Днепропетровске в годы войны, были и его родные.
Сам будущий скульптор и график, прибавив себе в документах год, закончил пулеметное училище и отправился на фронт, где его подстерегла пуля немецкого снайпера, едва не отнявшая жизнь. Пройдя череду госпиталей, Сидур в 1945 году пошел учиться в Московское художественно-промышленное училище (сегодня — Московская государственная художественно-промышленная академия имени С.Г. Строганова)
Тема войны и страдания навсегда вошла в творчество Вадима Сидура. Миниатюрные скульптуры цикла «Памятники» — «Погибшим от насилия», «Погибшим от бомб», «Погибшим детям», «Погибшим от любви», «Треблинка» и другие — оказались замечены за пределами СССР. Западной публике творчество советского скульптора открыл западногерманский славист Карл Аймермахер, который в 1970 году побывал в его московской мастерской.
«То, что я увидел, представляло русское искусство, о существовании которого я даже не подозревал и никак не ожидал увидеть», — вспоминал ученый. Уже в 1971-м он организовал выставки Сидура во Фрауэнфельде (Швейцария) и Касселе (ФРГ), правда, только в виде фотографий его работ.
Открытие памятника В. Сидура в Касселе. 1974 год
Антивоенный посыл русского авангардиста особо оценили в западногерманском Касселе, и тому было несколько причин. Во-первых, бывший центр танковой промышленности гитлеровской Германии на собственной шкуре испытал массированные бомбардировки, в которых потерял более 10 тысяч жителей и 90 процентов зданий. Во-вторых, в 1955 году этот город превратился в центр авангардного искусства — с тех пор каждые пять лет там проводится фестиваль documenta, собирающий самых заметных мастеров направления.
В октябре 1974 года, в разгар холодной войны, на собранные жителями Касселя средства в городе была установлена работа Сидура «Погибшим от насилия». «Потрясающая скульптура, мощное и волнующее произведение, немота гнева и сострадания», — так отозвался о ней приглашенный на открытие памятника лауреат Нобелевской премии писатель Сэмюэль Беккет.
Оригинальная модель, сделанная Вадимом Сидуром еще в 1965 году, выставлена в Музее Вадима Сидура в Новогирееве.
Источник: mos.ru
