Александр Пушкин. «О записках Видока»
Противостояние Александра Пушкина и писателя и журналиста Фаддея Булгарина известно по эпиграммам, которыми поэт и его окружение щедро осыпали своего оппонента. У этой нелюбви было несколько причин.
Во-первых, эстетическая: Булгарина осуждали за потакание вкусам широких масс, приводя в пример его роман «Иван Выжигин». Книга, ставшая первым бестселлером в истории русской литературы, была рассчитана на неискушенного читателя. Булгарин не уступал – называл Пушкина, Дельвига и Вяземского аристократами, желающими писать для избранных.
Вторая причина была политической. Они находились по разные стороны баррикад: Пушкин имел либеральные взгляды и дружил с декабристами, а Булгарин слыл сторонником жесткой цензурной политики Николая I и писал доносы на коллег-литераторов. Кроме того, Фаддей Венедиктович был негласным агентом Третьего отделения императорской канцелярии.
В ноябре 1829 года в журнале «Сын отечества» вышли первые главы нового романа Булгарина о Смутном времени «Дмитрий Самозванец». Ознакомившись с ними, Пушкин увидел многочисленные заимствования из своего еще не опубликованного произведения «Борис Годунов». В 1826-м Пушкин отдал текст трагедии императору для разрешения на публикацию. Из рук Николая I рукопись попала к неизвестному рецензенту, который не рекомендовал произведение к печати. По мнению Александра Сергеевича, этим человеком был Булгарин.
Источник: mos.ru
В 1830 году в «Литературной газете» Дельвига вышла критическая статья Пушкина «О записках Видока», посвященная автобиографии бывшего преступника Эжена Франсуа Видока, ставшего шефом французской полиции. Однако в описании француза читатель того времени с первых строк угадывал Булгарина: «Представьте себе человека без имени и пристанища, живущего ежедневными донесениями, женатого на одной из тех несчастных, за которыми по своему званию обязан он иметь присмотр, отъявленного плута, столь же бесстыдного, как и гнусного, и потом вообразите себе, если можете, что должны быть нравственные сочинения такого человека».
Отношения между писателями были накалены до такой степени, что анонимную разгромную рецензию на «Дмитрия Самозванца», которая была опубликована в «Литературной газете», Булгарин ошибочно приписал Пушкину (позже стало известно, что ее автором выступил Дельвиг) и адресовал поэту фельетон «Анекдот». Александр Сергеевич ответил оппоненту своей знаменитой эпиграммой, заканчивающейся словами: «беда, что ты Видок Фиглярин».
Конфликт писателей продолжался до самой смерти Пушкина. Казалось бы, последнее слово осталось за Булгариным, который сказал: «Жаль поэта, и великого, – а человек был дрянной. Корчил Байрона, а пропал, как заяц». Однако их рассудила история – сегодня Булгарина, одного из крупнейших литераторов XIX века, в основном вспоминают только в контексте жизни и творчества Александра Пушкина.
Владимир Маяковский. «Рифмованный отчет»
Уже став известным поэтом, Владимир Маяковский устроился на работу в «Комсомольскую правду», чем очень гордился. Сотрудничество с газетой он начал в 1926 году – 5 мая было опубликовано стихотворение «Четырехэтажная халтура». В скором времени Маяковский стал штатным сотрудником редакции и оставался им до 1929-го. В «Комсомольской правде» он отвечал за заголовки и подписи к карикатурам, а также написал специально для газеты 46 стихотворений. Почти каждый день утром поэт ходил в редакцию – она находилась недалеко от его квартиры в Лубянском проезде, где сегодня расположен Государственный музей В.В. Маяковского.
Как-то раз Маяковский стал свидетелем конфликта: заведующий отделом информации раскритиковал журналиста за скудный отчет длиной всего в 45 строк. В пример своему работнику он привел аналогичный материал из профсоюзной газеты ОСОАВИАХИМа, который занимал две колонки.
Маяковский изучил обе статьи и вынес свой вердикт: отчет из профсоюзной газеты ему не понравился – он назвал его пошлым и сказал, что суть важного собрания потерялась в описании «блестящего паркета и хрустальных люстр». Коллеги парировали: на собрании не было интересных выступлений, и репортеру пришлось искусственно оживить скучный материал. Спор закончился заключением пари – поэт должен был написать отчет в стихах.
Источник: mos.ru
На следующий день Маяковский отправился на открытие Всесоюзной спартакиады, в которой принимали участие не только советские, но и иностранные спортсмены. Уже к вечеру на столе у завотделом информации был стихотворный отчет, его опубликовали 14 августа 1928 года под названием «Рифмованный отчет. Так и надо – крой, спартакиада!»:
На мотоцикле,
на велосипеде.
Цветной
водищей
от иверских шлюзов
плещут
тыщи
рабочих союзов.
Паневы,
папахи,
плахты
идут,
и нету убыли –
мускулы
фабрик и пахоты
всех
советских республик.
С площади покатой
льются плакаты:
«Нет
аполитичной
внеклассовой физкультуры».
Так и надо –
крой, Спартакиада!
Деятельность Маяковского-корреспондента резюмирует его статья «Казалось бы, ясно…» для издания «Журналист», в которой он так описывал роль поэта-газетчика: «Сегодняшний лозунг поэта – это не простое хождение в газету. Сегодня быть поэтом-газетчиком значит подчинить всю свою литературную деятельность публицистическим, пропагандистским активным задачам строящегося коммунизма».
Михаил Булгаков. «Комаровское дело»
После переезда в Москву в 1921 году Михаил Булгаков оказался в незавидном положении: из-за отказа от врачебной практики в пользу литературы у него почти не было денег. Через знакомых он смог устроиться на работу в газету. Профессии журналиста он отдал шесть лет своей жизни. Одним из самых интересных газетных материалов Булгакова стал фельетон «Комаровское дело», посвященный первому в истории СССР серийному убийце.
В 1922 году на пустырях Замоскворечья стали находить мешки с трупами мужчин. После долгих поисков преступника поймали. Им оказался извозчик Василий Комаров, в списке его жертв оказались 33 человека. Суд привлек большое внимание москвичей, среди присутствовавших на заседании был и репортер газеты «Накануне» Михаил Булгаков.
Источник: mos.ru
«Убивал аккуратно и необычайно хозяйственно: всегда одним и тем же приемом, одним молотком по темени, без шума и спешки, в тихом разговоре (убитые все и были эти интересовавшиеся лошадьми люди. Он предлагал им на конной свою лошадь и приглашал их для переговоров на квартиру) наедине, без всяких сообщников, услав жену и детей. Так бьют скотину. Без сожаления, но и без всякой ненависти», – писал в своем фельетоне Булгаков.
Из-за раскрывшихся обстоятельств убийств журналисты окрестили Комарова «человеком-зверем», но с таким определением Булгаков был не согласен: «Это слово унылое, бессодержательное, ничего не объясняющее… Никак нельзя назвать человеком Комарова, как нельзя назвать часами одну луковицу, из которой вынут механизм».
На суде убийца вел себя нагло, на вопросы часто отвечал с ухмылкой. Когда его спросили о том, как он убивал людей, Комаров, посмеиваясь, ответил: «Раз и квас!» Приговор был объявлен 8 июня 1923 года. Высшая мера наказания, избранная судом, ни для кого не стала неожиданностью.
Владимир Гиляровский. «Катастрофа на Ходынском поле»
«Король репортажа» – именно так называют Владимира Гиляровского. Он стал автором многих статей, вызвавших резонанс в российском обществе. Например о жестокости людей, ответственных за отлов собак в Москве, о крушении поезда на Московско-Курской железной дороге в 1882 году. Однако главный материал в журналистской карьере Гиляровского – репортаж «Катастрофа на Ходынском поле».
В январе 1896 года было объявлено, что в мае пройдет коронация императора Николая II. Помимо официальной церемонии, власти хотели устроить празднование и для простого люда на Ходынском поле. Мероприятие было запланировано на 18 мая, но уже накануне на Ходынке стал собираться народ. Многие шли туда только из-за подарков, которые были заготовлены: организаторы собрали около 400 тысяч кульков с сувенирами, самым ценным из которых была медная кружка с инициалами императора.
Источник: mos.ru
К ночи собралось около полумиллиона человек – к такому наплыву желающих никто готов не был. Позже в своем репортаже Гиляровский, находившийся тогда на месте событий, писал:
«Давка была страшная. Со многими делалось дурно, некоторые теряли сознание, не имея возможности выбраться или даже упасть: лишенные чувств, с закрытыми глазами, сжатые, как в тисках, они колыхались вместе с массой. Так продолжалось около часа. Слышались крики о помощи, стоны сдавленных».
Сам Гиляровский чудом сумел вырваться из толпы. Уже дома он узнал от родных, что по городу поползли слухи о задавленных на Ходынском поле, и вновь отправился на место трагедии. Там он застал ужасающую картину. Позже власти насчитали 1389 погибших.
Вернувшись в редакцию, Гиляровский принялся за работу и к вечеру закончил материал. Уже наутро у него появились опасения, что статья не увидит свет. Успокоился он, только когда держал в руках свежий номер «Русских ведомостей» с заголовком «Катастрофа на Ходынском поле» на первой полосе. Его репортаж стал единственным материалом об этой трагедии, который пропустила цензура.
Константин Паустовский. «Рассказ бойца Петренко»
С журналистикой Константина Паустовского связывали долгие отношения. Многие очерки, которые создал Паустовский во время работы корреспондентом, позже стали основой для его повестей и романов. Из публицистики Константин Георгиевич ушел в 1932 году, но, когда начала Великая Отечественная война, вернулся в профессию своей молодости.
Первые дни войны Паустовский провел на Южном фронте – туда писателя отправили в качестве корреспондента ТАСС. В письме другу Рувиму Фраерману он писал: «Полтора месяца я пробыл на Южном фронте, почти все время, не считая четырех дней, на линии огня…» Его материалы выходили также в «Известиях», «Комсомольской правде», «Огоньке» и фронтовых газетах. Свой военный опыт Паустовский передал в романе «Дым отечества», который был написан в 1944 году, но опубликован только через 20 лет.
Источник: mos.ru
Очерки Паустовского очень любили и рядовые, и офицеры. Ему удавалось с удивительной точностью и теплотой передать реалии военной жизни. В газете «Во славу Родины» Паустовский опубликовал несколько статей, в том числе и «Рассказ бойца Петренко», в котором от лица солдата описал один из эпизодов военных действий:
«Нашел я флягу, напоил лейтенанта и прошу его не стонать, а он говорит: “Я лежал тихо, я не стонал, а только сам с собой разговаривал, досадовал на рану”. – “Вот и не надо этого делать, – говорю ему тихо. – Нельзя себя демаскировать, товарищ лейтенант”. Он поглядел на меня, вошел в сознание, улыбнулся.
На рассвете опять начался бой, немцы отходили по-над бугром, и я бил их с фланга со своей и немецкой винтовки. Наделал шухеру.
Скоро нас свои подобрали. Я опять пошел в бой, а лейтенанта отправили в санбат.
Вот и все. Ничего тут нет особенного. А вы все просите: расскажи да расскажи. Нам, бойцам, полагается правильно действовать, а за нас и другие расскажут, другие напишут. Уж что-что, а писать наш брат, советский человек, научился. Так напишет, чтобы был пример для других. Без примера нельзя жить. Хороший пример каждому нужен, как кружка воды в жаркий день».
Источник: mos.ru и агентство «Мосгортур»
